Все напевы - Страница 12

К оглавлению

В ТОМ ЖЕ ПАРКЕ

Здравствуй, листик, тихо подающий,

Словно легкий мотылек!

Здравствуй, здравствуй, грустью радующий,

Предосенний ветерок!

Нежно гаснет бледно-палевая

Вечереющая даль.

Словно в лодочке отчаливая,

Уношусь в мою печаль.

Ясно гаснет отуманенная

Заводь сонного пруда,

Сердце, словно птица раненая,

Так же бьется, как тогда.

Здесь, вот здесь, в стыдливой длительности

Слили мы уста в уста.

Как же нет былой действительности?

Он не тот? иль я не та?

Выхожу в аллею лиловую,

Где сказал он мне: «Я твой!..»

И не плачу, только всхлипываю,

Шелестя сухой листвой.

Но не длить мечту застенчивую

В старый парк пришла я вновь:

Тихой грустью я увенчиваю

Опочившую любовь!

12 — 13 апреля 1906

В ГОРОДЕ

ГОЛОС ГОРОДА
Терцины

Когда я ночью, утомлен, иду

Пустынной улицей, и стены сонны,

И фонари не говорят в бреду,

И призраки ко мне не благосклонны, —

В тиши холодной слышится порой

Мне голос города, зов непреклонный:

«Ты, озабочен, здесь спешишь. Другой —

На ложе ласк, в смешном порыве, выгнут,

В притоне третий, скорчен за игрой.

Но жив — лишь я и, вами не постигнут,

Смотрю, как царь, в безмолвие ночей.

Ты думаешь, что вами я воздвигнут?

Нет! люди — атомы в крови моей;

И, тела моего живые клетки,

Дома — тяну я в глубину полей.

Как птицам лес дарит весною ветки,

Свое богатство отдаю вам я,

Но раньше им владели ваши предки.

Не равны мы на скале бытия:

Вам жить — года, а мне — ряды столетий!

Шумя, теснится городов семья.

Когда ж и я свершу свой подвиг, дети,

Не вам я завещаю пышный прах,

Все, что хранят ревниво зданья эти.

Есть братья у меня в иных краях:

Мои богатства, как из недр могильных,

Пусть вырвут, и замкнут в своих стенах,

И над людьми смеются смехом сильных!»

3 января 1907

ГОРОДУ
Дифирамб

Царя властительно над долом,

Огни вонзая в небосклон,

Ты труб фабричных частоколом

Неумолимо окружен.

Стальной, кирпичный и стеклянный,

Сетями проволок обвит,

Ты — чарователь неустанный,

Ты — не слабеющий магнит.

Драконом, хищным и бескрылым,

Засев — ты стережешь года,

А по твоим железным жилам

Струится газ, бежит вода.

Твоя безмерная утроба

Веков добычей не сыта, —

В ней неумолчно ропщет Злоба,

В ней грозно стонет Нищета.

Ты, хитроумный, ты, упрямый,

Дворцы из золота воздвиг,

Поставил праздничные храмы

Для женщин, для картин, для книг;

По сам скликаешь, непокорный,

На штурм своих дворцов — орду,

И шлешь вождей на митинг черный:

Безумье, Гордость и Нужду!

И в ночь, когда в хрустальных залах

Хохочет огненный Разврат,

И нежно пенится в бокалах

Мгновений сладострастных яд, —

Ты гнешь рабов угрюмых спины,

Чтоб, исступленны и легки,

Ротационные машины

Ковали острые клинки.

Коварный змей с волшебным взглядом!

В порыве ярости слепой,

Ты нож, с своим смертельным ядом,

Сам подымаешь над собой.

Январь 1907

ВАЛ

Неверная, обманчивая ясность

Искусственного света

И музыки изнеженная страстность —

Зов без ответа.

Мельканье плеч, причесок, аксельбантов,

Цветов и грудей,

Шелк, вспышки золота и бриллиантов

На изумруде.

И тихий лепет, трепет волн безвольных,

Кружащих пары,

И словно зовы звонов колокольных

Смычков удары.

И тела к телу близость, приближенье,

Яд аромата,

Забвенье, и круженье, и движенье,

Вдаль, без возврата.

И нити, чары дряхлого соблазна,

С лицом змеиным,

Что вяжут, вяжут души неотвязно,

Как серпантином…

1907

УЛИЧНАЯ

Свищет вполголоса арии,

Блеском и шумом пьяна,

Здесь, на ночном тротуаре,

Вольная птица она!

Детски балуется с локоном,

Вьющимся дерзко к глазам,

То вдруг наклонится к окнам,

Смотрит на радужный хлам.

Вот улыбнулась знакомому

Всем ожерельем зубов!

Вот, подмигнув молодому,

Бросила несколько слов.

Кто-то кивнул необдуманно,

К ней наклонился, — и вот

Вместе смеется он шумно,

Рядом, волнуясь, идет.

Словно громадное зеркало,

Их отразило окно,

И отраженье померкло,

Канув на темное дно.

1906, 1907

ВЕЧЕРНИЙ ПРИЛИВ

Кричат афиши, пышно-пестрые,

И стонут вывесок слова,

И магазинов светы острые

Язвят, как вопли торжества.

Там спят за стеклами материи,

Льют бриллианты яркий яд,

И над звездой червонцев — серии

Сияньем северным горят.

Прорезан длинными колодцами

Горящих улиц, — город жив,

Киша бессчетными уродцами,

Вечерний празднует прилив.

Скрыв небеса с звездами чуткими,

Лучи синеют фонарей —

Над мудрецами, проститутками,

Над зыбью пляшущих людей.

Кадрилей нарушая линии,

Меж пар кружащихся — звеня,

Трамваи мечут молньи синие,

Автомобили — сноп огня.

Позор, под музыку колесную,

Вознес смычок, как дирижер,

И слил толпу многоголосную

В единый и священный хор:

«Мы славим, Прах, Твое Величество,

Тебе ведем мы хоровод,

Вкруг алтарей из электричества,

Вонзивших копья в небосвод!»

Апрель — декабрь 1906